Д. В. Жадяев

«... а потому, уразумев и усвоив природную правильность рассуждений, мы должны, подражая безупречным круговращениям Бога, упорядочить непостоянные круговращения внутри нас»

Платон, «Тимей»[1]

В статье анализируется понятие рефлексии у И. Канта (в широком смысле), которое отражает мышление и действительность как две реальности.

Ключевые слова: антитетика, рефлексия, разум, рассудок, трансцендентное познание, мышление.

Постановка проблемы. Понятие рефлексии имеет большое значение не только в историко-философском контексте, не в последнюю очередь оно требует настоятельного раскрытия в ситуации, когда явления окружающей действительности и представления людей о ней с течением эпохи преломляются и искажаются. Когда политика - это не стремление оптимальным образом устроить человеческое общежитие, а удивительная способность выражать при максимуме слов минимум мыслей[2] (это мы наблюдаем в политических ток-шоу украинских телеканалов).

Рефлексия же (в широком смысле) помогает оглянуться, увидеть пройденный путь, отражает мышление и действительность как две реальности. Таким образом, она выполняет профилактическую функцию. Например, педагогика пройденной нами марксистской эпохи построена на позитивных проявлениях человеческого, гиперактивности, «массовизме», а современная Украина еще до сих пор отходит от этих идеалов (те, кто их совсем отбросили и сыграли на неподатливости мировоззрения своих соотечественников, занимают определенные места в списках известного западного журнала миллиардеров).

Анализ исследований показывает, что философское понятие рефлексии практически не раскрыто и как таковое не является яркой чертой в менталитете граждан, проживающих на территории постсоветского пространства, ведь марксистская идеология такое явление относила к так называемой буржуазной философии и ранние советские издания её трактовали как качество, которое присуще преимущественно безнадежным людям, чуть ли не нытикам и паразитам общества, которые вместо того, чтобы стать в ряды всего передового человечества, перебирают свои внутренние пустоты. Позже, ближе к 70-80-м гг. прошлого столетия, распространялись следующие определения: рефлексия - «размышление о своем внутреннем состоянии, самоанализ [14, с.677]», « размышление, полное сомнений, противоречий; анализ собственного психического состояния [16, с.433]». Сегодня распространяются более независимые от психологии и патологии определения: «Рефлексия (от лат. reflexio - обращение назад) - процесс осмысления чего-либо при помощи изучения и сравнения. В узком смысле - «новый поворот» духа после совершения познавательного акта к Я (как центру акта) и его микрокосмосу, благодаря чему становится возможным присвоение познанного [17, с.394]».

Актуальность темы порождается тем, что рефлексия, самосознание, обретение совершенно новых ориентиров путем осмысления постоянно меняющейся действительности крайне необходимы. Когда действительность прорывается через сеть человеческого сознания, а новая еще не готова, то такие явления общественной жизни, как эйдосфера (кино, телевидение), логосфера (печать) и акусфера (радио) в условиях рыночной экономики имеют обыкновение избегать моральных, познавательных, гражданских регулятивов (здесь мы согласны с В. Табачковским).

Целью статьи является исследование понятия рефлексии у И. Канта.

Изложение основного материала. На протяжении истории философии понятие рефлексии дрейфовало как своего рода ген, который по- своему проявлялся в учении того или иного мыслителя. Например, еще один из семи мудрецов, Фалес, однажды так высказался: «Жизнь и смерть

- одно!». Кто-то подступил к нему и спросил: «Если - одно, то почему бы тебе не умереть?» - «Именно поэтому!», ответил мудрец и был таков. В данном примере прослеживается анализ человеческого существования в мире и одно суждение отражает другое, не являясь истинным, но и не будучи ложным. Рождению оному могла предшествовать только огромная работа духа. Рефлексия выражена в отражении одного представления другим.

Изречение Хилона, впоследствии проповедуемое Сократом, «Познай

_ф з

самого себя», древнеиндийское “tat tvam asi” и аналогичное ему древнегреческое “gnothi sayton”^[3] свидетельствуют о первых зачатках рефлексии и самосознания.

Платон и Аристотель трактовали мышление и рефлексию как атрибуты божественного Разума, через которые проявляется единство мыслимого и мысли. В эпоху Средневековья рефлексия трактовалась как самовыражение через Логос миротворящей активности Бога. В эпоху Нового времени Р. Декарт под рефлексией усматривает основной методологический принцип философии. Благодаря рефлексии человек, по представлениям Карте- зия, отрешается от привязанности к миру. Путем рефлексии обретается точка отсчета истины: cogito ergo sum. Согласно Дж. Локку, рефлексия носит эмпирический характер и относится к внутреннему опыту мыслящего субъекта. Лейбниц же разделял познание на эмпирическое и логическое (интеллектуальное), связывая свое понятие рефлексии со всеобщим знанием и всеобщими истинами.

Иммануил Кант в своей философии использует данное понятие с целью разъяснить специфику работы сознания. Это понятие выполняет интегрирующую функцию между двумя сферами: чувственной и умопостигаемой. Именно рефлексию немецкий мыслитель привлек для разрешения спора между рационалистами и эмпириками.

В работе «О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира. 1770» Кант отметил, что рефлексия - это то, что связывает явление и опыт^[4]. Далее, в «Критике чистого разума», определяя данное понятие, Кант говорит, что reflexio «не имеет дела с самими предметами, чтобы получать понятия прямо от них; она есть такое состояние души, в котором мы прежде всего пытаемся найти субъективные условия, при которых можем образовать понятия». Здесь имеется в виду, что рефлексия суть такое состояние души, благодаря которому человеческое сознание может правильно определить, к какому источнику познания - чувственности или рассудка - относятся данные представления. Детально эта дефиниция рассматривается во второй части Трансцендентального учения

о началах, во второй книге (Аналитика основоположений) первого отдела (Аналитика понятий), в третьем разделе (Приложение).

Трансцендентальная аналитика «Критики чистого разума» постепенно подводит к необходимости введения такого понятия, исследование которого мы с вами и предпринимаем (рефлексии). Сама эта аналитика приходит к заключению о следующем: рассудок не может выйти за пределы чувственности (если ему необходимо объективное познание). Однако сам рассудок может антиципировать (предвосхищать) форму возможного опыта вообще [8, с.242], то есть получать знания, благодаря которым можно априори познать и определить то, что относится только к эмпирическому познанию. Созерцания человек получает только благодаря чувственности и другого способа созерцания нет (к такому способу прибегает даже математика, наиболее абстрактная и «рассудочная» из наук). И если нет созерцания, то понятие не может получить статус реальной возможности. Ему отводится, самое большее, только логическая возможность, однако объективного значения оно иметь не может.⁶ Последняя допускает возможность понятия, но только как мысли. Однако чистые категории (без чувственно данного), имеют трансцендентальное значение, не могут они иметь только трансцендентального применения.

Определение посредством рефлексии, к какому виду познания относятся наши представления, дает, согласно Канту, следующее решение противоречия: чувства не вводят в заблуждение, ибо они, как таковые, вообще не судят. Рассудок сам по себе также не может заблуждаться, если он не имеет никаких данных, то есть логические операции рассудка сами по себе всегда верны (ибо в нем содержатся категории, которые мыслятся только так, а не иначе, например: тождество отлично от различия и мыслится как тождество (взятое само по себе в паре тождество-различие); единое мыслится как единое и отличное от многого и т. д.). То есть рассудок, имея дело лишь с самим собой, не может вообще выносить суждений ни истинных, ни ложных (ибо нет опоры на критерий проверки - «почвы» чувственности). В сфере одного только рассудка нет противоречий, если нет соответствующих созерцаний (которые доставляет только чувственность). Следовательно, одним рассудком невозможно доказать возможность вещи, указывая лишь на отсутствие противоречия. Так же дело обстоит и с чувственностью: многообразие данных не в состоянии как-то обретать единство в понятии, которое возникает лишь благодаря союзу чувственности и рассудка. «Истинность или видимость находятся не в предмете, поскольку его созерцают, а в суждении о предмете, поскольку его мыслят»^[5]. Только в связи друг с другом наш рассудок и наша чувственность могут определять предметы [8, с.250].

Но союз чувственности и рассудка может вводить и в заблуждение. Это происходит от того, что суждения выносятся слишком поспешно, когда не проведено различия: дано ли данное понятие через опыт или оно присуще самому рассудку. Например, суждение существует Бог, согласно Канту, ложно. Понятие о Боге (или единстве мира) у нас имеется, и отрицать это не имеет смысла. Однако выносить суждения о существовании или не существовании чего-либо мы должны лишь исходя из данных опыта. Опыт, в свою очередь, нам позволяет выносить всеобщие и необходимые суждения, отличие которых в том, что такие суждения могут быть верны во всякое время и где угодно. Таковы суть суждения естествознания (например, законы Ньютона, физические формулы и т. п.). Такое явление, как Бог, нам не дано в опыте. Мы можем наблюдать Его величие, мудрость, могущество лишь по некоторым событиям в нашей жизни и можем заключать, что возможно существует Бог, должен существовать Бог, однако о Его действительном существовании, а тем более о необходимом, мы не можем вести речи^[6]. И, если заключать о Боге по Его проявлениям в природе, то получится, что Он получает свое существование лишь после наших наблюдений, а если так, то мы не столько почитаем самого Бога, сколько наши способности наблюдать и умствовать. В конце своего третьего фундаментального труда «Критика способности суждения» немецкий мыслитель подобными выводами обрушивается на теологов: «.Несомненно, вы не вправе заключать к наивысшему возможному рассудку, ибо для этого нужно понимать, что нельзя мыслить больший рассудок, чем тот, доказательство [существования] которого вы черпаете в мире; а это значило бы, что вы сами себе приписываете всеведение. Точно так же вы заключаете от величины мира к очень большому могуществу Творца; но тогда вы скромно допускаете, что это имеет только относительное значение для вашей способности понимания; и так как вы знаете не все возможное, чтобы сравнить Его с величиной мира, насколько она вам известна, то по такому маленькому масштабу вы отнюдь не можете заключать к всемогуществу Творца и т. д.»⁹.

Кантовское понятие рефлексии в каком-то смысле выступает фоном, на котором мы созерцаем три «Критики». «Критики» как будто являются предметным выражением беспредметного состояния человеческой души - рефлексии. Как же она работает?

Отметим, что человеческое сознание (в кантовской трактовке) есть, по сравнению о. Павла Флоренского, «фабрика о трех этажах». Эти «этажи» суть: чувственность, рассудок и разум. Рефлексия локализуется между первым и вторым (чувственностью и рассудком). Третий этаж - разум - имеет дело лишь с суждениями рассудка, и только благодаря рефлексии умозаключения разума могут быть истинными или ложными. Сама же эта «фабрика» постоянно пытается произвести продукт - единство принципа, объясняющее окружающий мир. На первых двух этажах формируются правила для синтезирования чувственно данного, на последнем выводятся принципы¹⁰.

Итак, ошибка в познании возникает лишь тогда, когда то, что может быть постигнуто только в рассудке, мыслится как следствие чувственных данных, а то, что дается только в ощущении, принимается за рассудочный вид познания (например, когда от наблюдения целесообразности природных явлений заключают к действительности Творца). Кант поясняет, что здесь в основе лежит иллюзия, которой очень трудно избежать. Формы соокольных путей, ощущаем для отдельно взятого человека. Бог не является тем, что мы всегда представляем перед глазами » (Ясперс К. Введение в философию. Мн. - Пропилей 2000. - 192 с.). Таким образом, мы воздерживаемся от суждений о существовании Бога в мире, но бережем понятие о Нем таким, каково оно извечно присуще человеческому духу. Можно еще было бы возразить, что пантеизм - это нечто другое, чем описанное выше, следовательно, Бог «разлит» во всем мире, а не мыслится где- то в нем. Однако если быть последовательным, то мы так же признаем, что этот самый весь мир нам никогда не может быть дан полностью: мы всегда довольствуемся лишь частью его.

⁹ Кант, И. Сочинения в 6-ти томах. - М., «Мысль», 1966, Т. 5, с. 521.

¹⁰ Любопытно отметить, как удивительно совпадает этот образ сознания с религиозным представлением о человеке как искре божьей: в учении христианства и в восточной мистике человек соотносится с Богом как искра, -ы с пламенем - качественно подобны, количественно различны (Бог един, людей много, но в каждом Его образ). И, как огонь горит снизу вверх, так и человеческое познание возгорается от множества чувственно данного, устремляясь вверх к единому принципу - Богу как гаранту совмещения личного счастья человека с его способностью быть достойным этого счастья (исполнением долга). А что говорить о «Монадологии» Лейбница, где монады также подобны и различаются лишь в том, что «отражают город» каждая со своей стороны!

зерцания (пространство и время)^[7] зависят от чувственности, но от нее не зависят категории (формы мышления). По этой причине нам кажется, что категории (количества, качества, отношения и модальности)^[8] допускают применение, выходящее за пределы всех предметов чувств. Категории все- таки простираются дальше сферы чувственного в том смысле, что, если даже устранить из мышления всякое созерцание, то останется еще и форма мышления, то есть способ определения предмета для многообразного содержания возможного созерцания. Следовательно, сбивает с толку в познании то, что категории мыслят объекты вообще, не обращая внимания на особый вид чувственности, каким они могут быть даны.

Любопытно, что Кант при постоянном указании на то, что у нас нет иного способа созерцания, кроме чувственности, что мы обладаем только двумя способностями познания - рассудочной и чувственной - тем не менее, дает понять, что «.о чувственности нельзя утверждать, будто она единственно возможный способ созерцания [8, с.247]». Это предположение провоцирует кенигсбергского философа ввести новое понятие - ноумен. Это, так называемое, проблематическое понятие (не содержащее в себе никаких противоречий и находящееся в связи с другими знаниями как ограничение данных понятий, но объективную реальность которого никоим образом нельзя доказать) существует само по себе исключительно посредством чистого рассудка, не заключает в себе противоречий и призвано показать, что область чувственного познания простирается не на все, что мыслится рассудком. Это понятие не только допустимо, но и необходимо, так как указывает пределы чувственности. Ноумен приравнивается к представлению о вещи самой по себе, а какова эта вещь, мы не знаем и нам незачем это знать, потому что вещь никогда не может предстать нам иначе как в явлении [8, с.262-263].

Темные поначалу рассуждения кенигсбергского мудреца озаряют многие долины нашего сознания. Так, для большей ясности, Кант делит понятие рефлексии на трансцендентальную и логическую. Трансцендентальной рефлексией Кант называет действие, которым человек связывает сравнение представлений вообще с познавательной способностью (чувственностью или рассудком), производящей его, и которым он распознает, сравниваются ли представления друг с другом как принадлежащие к чистому рассудку или к чувственному созерцанию.

В данном определении под отношениями понятий (представлений) друг к другу в рассудке понимается только отношение тождества и различия, их согласие или противоречие, в результате которых мы получаем объективное суждение (общее или частное, утвердительное или отрицательное соответственно). Оно может быть истинным, но будет ли оно иметь отношение к действительности, зависит лишь от той предварительной операции, которую мы осуществляем посредством рефлексии в определении его принадлежности к той или иной познавательной способности.

Помимо трансцендентальной рефлексии Кант выделяет и логическую, которая заключается в сравнении понятий без определения их отношения к познавательной способности. Это так называемые однородные понятия. Трансцендентальная рефлексия отличается от логической еще и тем, что она всегда направлена на предметы и позволяет apriori судить о вещах.

Логическая рефлексия судит безотносительно к вещам (ноумены они или феномены). Однако чтобы совершить умозаключение о действительных вещах и построить синтетическое умозаключение, необходима только трансцендентальная рефлексия.

Так как у нас нет никакого источника познания, кроме чувственности и рассудка, ошибки возникают от незаметного влияния одной на другого, вследствие чего субъективные основания суждения соединяются с объективными и отклоняют их от их назначения. Согласно Канту, чувственность должна быть положена в основу рассудка как объект, к которому рассудок применяет свои функции. Но та же чувственность в той же мере, в какой она влияет на деятельность рассудка и побуждает его к построению суждений, становится основанием заблуждения. Кант соотносит чувственность и рассудок следующим, любопытным, образом. Рассудок, как вместилище корпуса категорий, сам по себе мог бы существовать и без чувственности - он находится выше последней. Благодаря рассудку можно было бы обойтись и без чувственности (в каком-то смысле), ибо мышлению присуще оперировать понятиями (хоть, в этом случае, и пустыми): реальность - отрицание - ограничение, единое - многое - целокупность, субстанция - действие - общение, возможность - действительность - необходимость. Дело обстоит другим образом, когда мы, основываясь только на одном рассудке, пытаемся судить о познании объективной действительности. Однако чувственность без рассудка совсем бесполезна, так как упорядочение многообразного не сможет совершиться, суждение не сможет образоваться, ибо воспринимаемое не сможет получить «дискретную оболочку» понятия. Таким образом, рассудок, обращаясь самим собой, мог бы достичь определенных успехов, однако он не мог бы определить свои границы и возможности, понятия без подведенных под них (подведенных чувственностью) созерцаний не имели бы значения.

Трансцендентальная рефлексия, таким образом, сравнивается с разложением сложного действия (суждения) как диагонали на две силы, определяющим это суждение по двум различным направлениям, как бы образующим между собой угол (между чувственностью и рассудком).

Выводы. Все суждения нуждаются в рефлексии - в различении той познавательной способности, к которой принадлежат данные понятия. Если дело касается выяснения истинности, то не все суждения необходимо исследовать. Так, например, если суждения непосредственно достоверны (как суждение: между двумя точками можно провести только одну линию), то нет необходимости приводить более очевидный признак, чем тот, который они сами выражают. Рефлексия - суть истинное занятие рассудка, она вносит ясность в деятельность последнего. Трансцендентальная рефлексия может определить отношение вещей и самих этих способностей друг к другу. Логическая же - нет, она только сравнивает понятия между собой и не может судить о вещах априори. Трансцендентальная рефлексия может определить тождество или различие вещей, их согласие или противоречие между ними и т.п. не просто сравнивая (comparatio), а различая сам способ познания, к которому они принадлежат. Трансцендентальная рефлексия - основание возможности объективного сравнения представления друг с другом.

Понятие рефлексии у Канта - это ответ предшествовавшим ему мыслителям, которые развели способы познания в противоположные стороны и не могли прийти к объективному решению, отстаивая каждый свои позиции. Так, Лейбниц, по оценке Канта, интеллектуализировал явления, подобно тому, как Локк сенсифицировал все рассудочные понятия, считая их лишь эмпирическими или отвлеченными рефлективными понятиями. Лейбниц утверждал, что тождественных вещей не бывает уже хотя бы потому, что даже две совершенно одинаковые капли воды именуются одна как первая, другая - второй. Кант ответил более объективно: две капли как чувственно воспринимаемые, конечно, не могут быть тождественны, ибо не только именуются как первая и вторая, но и потому, что они всегда должны занимать разное место в пространстве. Две капли воды как понятия рассудка все же тождественны, так как рассудок сам по себе мыслит то или иное понятие как тождественное самому себе (мыслит формально-логически).

Понятие рефлексии упреждает естественную склонность рассудка к заблуждениям в том случае, когда применению рассудка придают трансцендентальный характер и предметам - возможным созерцаниям - приходится сообразовываться с понятиями, а не понятиям - с возможными созерцаниями, без чего невозможна объективная значимость понятий.

Этот небольшой экскурс позволяет уяснить те принципы, которые определяют ход суждений. Вся философия Канта построена удивительным образом гармонично: темный текст освещает лучше других способов объяснения (Гете так отозвался: «Когда прочтешь «Критику чистого разума» Канта, то кажется, что вошел в светлую комнату»); ход суждений и примеров от общего к частному отражается от частного к общему и достигается идеал чистого разума - единство принципов. Конечно, мы признаем, что рассматривать понятие рефлексии только как один из пунктов «Критики.» несколько некорректно, ибо система Канта строго взаимосвязана и для полного раскрытия его представления о рефлексии нам понадобилось бы вместе с тем раскрывать все остальные (пространство, время, апперцепция, трансцендентальное, антиципация и т. д.), но если мы и отважимся идти этим путем, то нам придется «переписать» «Критики». Однако если есть хорошие переводы оригинала, то это все же занятие будет полезным лишь для самого переписывающего, но не для читателей.

Кроме понятия рефлексии, Кант употребляет еще понятие рефлектирующая способность суждения. Эта способность заключается в умении находить общее по данным лишь особенного и существует она наряду с определяющей способностью суждения, которая, в свою очередь, заключает от общих законов к частным. Данная дефиниция приводится в работе «Критика способности суждения». Рефлектирующая способность суждения объясняет единство всех эмпирических принципов, единство, которого мы никогда не обнаруживаем в чистом виде в опыте. Именно эта способность позволяет и требует от нас допускать существование Бога (intellectus archetypus) как того существа, которое могло бы нам гарантировать соединение нашего счастья и достойности быть счастливым, говоря религиозным языком - воздаст каждому свое, обеспечит то, что мы никогда не можем достоверно узнать из реальной жизни. Бог-Творец (intellectus ectypus) нами мыслится так же, как то существо, которое обеспечивает целесообразность творений природы, которую мы наблюдаем лишь в отдельных проявлениях.

Используемая литература

1. Andrew Brook, Carleton University. Jennifer McRobert, Acadia University Kant’s Attack on the Amphiboly of the Concepts of Reflection. // http://www.bu.edu/wcp.Papers/TKno/TKnoBroo.htm.

2. Can Reflection be the Source of Normativity? Kant’s Failure to Make Clear the Concepts of Reflection. Abstract. Melissa Zinkin, Assistant Professor of Philosophy, Bingamton University (SUNY) // http://class- csueastbay.edu/philosophy/ctr/zinkin abstract.doc.

3. Immanuel Kant: The Metaphysics of Morals. Concerning the Amphiboly of the Moral Concepts of Reflection: To Regard What Is a Duty of Man to Himself or to Other Men as a Duty to Other Beings // http ://praxeology.net/kant8.

4. Kant’s Critique of Pure Reason. Book II: Analytic of Principles // http://www.bright.net/~clarke/kant/append0.html.

5. La polemica sobre el kantismo. - Capttulo 73 // http://www.cuidades virtuales.com./node/1842.

6. Mariano C. Melero de la Torre. Postmodernidad, tradicion y derechos humanos //A Parte Rei. Revista de Filosofia. // http.//serbal.pntic.mec.es./AParteRei/.

7.On the Concept of Reflection, August 11, 2007 - Alexei // http://nowtimes.worldpress.com/2007/08/11.

8. Кант И. Критика чистого разума / Пер. с нем. Н. Лосского сверен и отредактирован Ц. Г. Арзаканяном и М. И. Иткиным; примеч. Ц. Г. Арза- каняна. - М.: Изд - во Эксмо, 2006. - 736 с.

9. Кант, И. Собр. соч. в 6-ти томах, т.2.: «Мысль». - М.; 1964, с. 392.

10. Кант, Иммануил. Сочинения в шести томах. / Под общ. ред. В. Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, Т. И. Ойзермана. - М., «Мысль», 1964. Т.3.- 799 с.

11. Кант, Иммануил. Сочинения в шести томах. / Под общ. ред. В.Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, Т. И. Ойзермана. - М., «Мысль», 1965. Т.4. Ч.2. 478 с.

12. Кант, Иммануил. Сочинения в шести томах. / Под общ. ред.

В. Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, Т. И. Ойзермана. - М., «Мысль», 1966. Т.5. 564 с.

13. Новейший философский словарь: 3-е изд., испр. - М.: Книжный Дом. 2003 - 1280 с.

14. Ожегов С. И. Словарь русского языка: 70000 слов / Под ред. Н. Ю. Шведовой - М.: Рус. яз., 1989. - 924 с.

15.Платон. Собр. Сочинений в 4-х т. Т. 3. - М.: «Мысль», 1994, -С.450.

16. Словарь иностранных слов. - М.: Рус. яз., 1988. - 608 с.

17. Философский энциклопедический словарь. - М.: Инфра, 2003. - 576 с.

18. Черчилль У. Мускулы мира. - М.: Изд-во Эксмо, 2005. - 528 с.

19.Ясперс К. Введение в философию. М.: - Пропилей, 2000. - 192 с.

---

^[1] Платон. Тимей 47 b-d // Платон. Собр. Сочинений в 4-х т. Т. 3. - М.: «Мысль», 1994, с. 450

^[2] Так У. Черчилль отозвался об одном своем современнике. // Черчилль У. Мускулы мира. - М.: Изд-во

Эксмо, 2005. - 528 с.

^[3] Это ты еси.

^[4] Кант, И. Собр. соч. в 6-ти томах, т.2.: «Мысль». - М.; 1964, с. 392.

^[5] Кант И. Собрание сочинений в 6-ти томах, т. 3. «Мысль» - М., 1964, с. 336-337.

^[6] Считаю необходимым отметить, что кантовское толкование Бога не может как-то умалять значение религии, ибо отводя Богу место лишь в категории возможности, мы только проявляем смирение (что одобряет всякая религия). Такое смирение состоит в том, что мы не знаем доподлинно о существовании Бога, ибо если Бог мыслится нами существующим, то все существующее мы представляем наряду с чем-то иным, а главное - где-то, то есть в каком-то месте пространства. Но тогда нам приходится выделять Бога из чего-то, что Богом не является. Это хорошо описывает религиозный философ- экзистенциалист Карл Ясперс, когда рассуждает об Объемлющем (Umgreifende): «... Бытие Бога в его предметном предстоянии является действительностью только как экзистенции и находится совершенно в другом измерении, нежели эмпирически реальные, принудительно мыслимые, чувственно аффи- цирующие предметы.» и далее о Боге: «... Если Бог есть, то он должен быть непосредственно, без

^[7] В этом месте «Критики» Кант указывает, что пространство и время зависят от чувственности. Однако же они не даны в опыте как что-либо из явлений. Стало быть, пространство и время, будучи условием всех чувственных созерцаний, сами, однако, зависят от чувственности, что странно [8, 244].

^[8] 1) Количества: единство-множественность-целокупность; 2) качества: реальность-отрицание- ограничение; 3) отношения: присущность и самостоятельное существование (substantia et accidens)- причинность и зависимость (причина и действие)-общение(взаимодействие между действующим и подвергающимся действию) [8, 111].