Соколов Л.А.

В статье анализируется одна из важнейших особенностей современного научного знания: взаимосвязь интеграции и дифференциации научного знания.

В течение ХХ-го века развитие науки в наиболее существенных для философского осмысления аспектах определялось двумя противоположно направленными (как долгое время казалось) процессами. В 70-е годы философская дискуссия о значении и специфике этих процессов, обозначенных, соответственно, как интеграция и дифференциация научного знания, приобрела особую актуальность в связи с практическими проблемами организации и управления научной деятельностью. Впервые в истории познания, отмечают Н.П. Депенчук и С.Б. Крымский, «наука оказывается предметом сознательного управления. Управление, в свою очередь, предполагает более углубленное исследование механизма интеграционных процессов не только на уровне отдельных теорий или концепций, но и в более широком контексте взаимодействия наук, постановки и решения глобальных проблем, программно-целевого подхода к организации и планированию научных исследований [1]. Интеграцию авторы рассматривают как повышение системности научного знания, междисциплинарную кооперацию и движение к единой научной картине мира, к единству методологического самосознания науки, к целостности системы мировоззренческих (ценностно-смысловых) ориентиров научного познания [2]. Отмечается, что объективная необходимость интеграции науки обусловлена, во - первых, чрезвычайно быстрым возрастанием объема научно-технической информации и, во-вторых, тем обстоятельством, что «между базисным уровнем наук и их передним краем неуклонно возрастает дистанция, которую приходится преодолевать каждому новому поколению ученых» [3]. Вместе с тем, утверждают авторы, развитие науки не сводится к интеграционным процессам - междисциплинарное взаимодействие наук обнаруживает их спецификацию и границы компетентности [4]. Уточнение и вынужденное ограничение предмета исследования, эксплицитное описание методологической платформы и модельного ряда, создание собственного языка и систематизация дискурса характеризуют внутренние аспекты процесса дифференциации научного знания. Внешние черты этого процесса проявляются в возрастании числа новых научных дисциплин и направлений. В контексте философской дискуссии 70-х - начала 80-х годов дифференциация науки получила амбивалентную оценку. С одной стороны, она рассматривалась как естественный процесс развития и необходимое условие углубления научного знания. С другой стороны, отмечалось, что следствием этого процесса может стать разрушение системы междисциплинарных научных коммуникаций и чрезмерная раздробленность науки, что противоречит философским представлениям о ее необходимом единстве. Поскольку, отмечает А.Л. Никифоров, объем научной информации удваивается через каждые 10 лет, ученый вынужден «максимально ограничивать сферу своих интересов, чтобы не только успевать читать сообщения о чужих результатах, но и работать для получения своих собственных. В этих условиях ... ученые превращаются во все более узких специалистов, а наука дробится уже не на дисциплины или даже теории, а на отдельные проблемы и темы» [5]. В связи с неоднозначной оценкой дифференциации ее соотношение с интеграционными процессами также трактовалось по - разному. Ортодоксальные «марксисты-ленинцы» рассматривали принцип единства науки как логическое следствие диалектико-материалистического «монизма», из чего, в свою очередь, следовало, что дисциплинарная и тем более тематическая раздробленность науки есть ее временное, исторически преходящее состояние. Например, М.Г. Чепиков, намекая на известное высказывание К. Маркса о возможности «одной» науки в далеком будущем, писал: «Складывающееся в результате интеграционных процессов единство науки и знаний имеет конечную цель - образование «одной» науки с единой (под эгидой научной философии) методологией, единым языком, единой теорией» [6]. Такая точка зрения явно противоречила принципам общенаучной системной методологии и, прежде всего, принципам иерархичности и множественности теоретических описаний сверхсложных функциональных систем, к каким, безусловно, относится и сама наука. Многие участники дискуссии, в частности, Н.Ф. Овчинников,

Н.Т. Абрамова, М.М. Новоселов, заняли более «осторожную», как пишет

А.Л. Никифоров, позицию в вопросах о соотношении и сравнительных оценках интеграционных и дифференциальных тенденций в научном познании. Суть этой позиции состояла в предположении о равноправии и взаимодополнительности этих противоположно направленных, как считали ее сторонники, процессов. «Монизм и полиморфизм (многообразие), - писала Н.Т. Абрамова, - сосуществуют в современном сознании, и каждый из них представляет собой дополнительное явление для понимания развития научного знания как единого целого» [7]. С тем, что интеграция непосредственно противостоит дифференциации, не согласились Н.П. Депен- чук и С.Б. Крымский. «Прогресс в науке, - отмечали эти авторы, - определяется увеличением, как количества, так и многообразия знания. Интеграция, следовательно, вписана в широчайшую сферу развития новых форм знания, научных дисциплин и направлений. Более того, зачастую именно развитие интеграции приводит к формированию новых научных направле- ний или целых отраслей» [8]. Последнее утверждение находит многочисленные подтверждения в современной науке, однако неясно, следует ли из сказанного то, что интеграция «вписана» в дифференциальные процессы и «обслуживает» дифференциацию? Утвердительный и однозначный ответ на этот вопрос дал А.Л. Никифоров. Указав на онтологические, гносеологические, методологические и социальные основания дифференциации, он пришел «к выводу о том, что дифференциация наук представляет собой универсальную тенденцию или даже закономерность развития научного познания. Интеграционные же процессы носят локальный и временный характер. Попытки интеграции, синтеза, редукции если и приводят к успеху, то лишь в отдельных научных областях и на короткое время. Последующее развитие приносит с собой новую, более глубокую и тонкую дифференциацию. Дифференциация выражает движение науки, поэтому она универсальна и абсолютна как само движение; интеграция, синтез - это временная остановка, приведение в порядок и обзор интеллектуальных сил, наступавших по разным направлениям. Устранение или остановка дифференциации означает устранение или стагнацию самой науки. Единство человеческого познания в разные эпохи обеспечивалось мифом, религией или философией. Это единство никогда не было единством науки. Как только начинает развиваться наука в собственном смысле слова, единство познания мгновенно исчезает... В пользу интеграции и единства научного знания обычно приводят аргументы, неявно свидетельствующие о вреде дифференциации. Однако последняя обладает своими достоинствами... Дифференциация дает возможность проявлять свои познавательные способности все большему числу людей, у которых ранее эти способности угасали, не находя выражения. И этим она бесконечно ценна для развития духовных сил человечества» [9].

В изложенной системе философских оценок и представлений небесспорным является даже последнее, казалось бы, очевидно истинное утверждение. Действительно, современный университет может предложить абитуриентам в десятки, если не в сотни раз больше образовательных программ, чем это было возможно, например, в ХІХ веке. Несомненно также, что, благодаря активной популяризации современных научных знаний, молодой человек может всерьез заинтересоваться каким-нибудь новым научным направлением и выбрать научную профессию, максимально соответствующую своим духовным интересам и личностным качествам. Однако, научная профессия (неважно, традиционная или «экзотическая») - это не товар, который можно купить в супермаркете и сразу же приступить к его «потреблению». Может ли первокурсник, избравший для себя космологию, нейрохирургию или генную инженерию, немедленно приступить к изучению интересующего его предмета? В современную науку (в собственном смысле этого слова, как говорит А.Л. Никифоров) нельзя войти с «черного хода», нельзя подняться на лифте сразу на верхний этаж (если последнее, все-таки, кажется возможным, то на последнем этаже такого «здания» находится не наука, а нечто другое, например, «эзотерика» или шарлатанство). У будущего ученого, по словам С.Б. Крымского, есть единственная возможность - самостоятельно преодолевать постоянно увеличивающуюся дистанцию между основами науки и ее передним краем. Объективно невозможно (то есть, независимо от интеллектуальных способностей человека) приступить к изучению, например, квантово-релятивистской космологии, не имея очень серьезной математической подготовки и не пройдя по всем «ступенькам» физического образования - от классической механики Г алилея и Ньютона через ставшую уже классической квантовую механику Планка, Шредингера и Паули к интертеоретическому (по терминологии С.Б. Крымского) дискурсу современной космофизики. Этот «запрет» есть прямое следствие синтеза интеграционных и дифференциальных процессов - и в развитии самой науки, и в развитии необходимого для науки образования. Нельзя стать ученым, не получив интегрального и в то же время дифференциального образования (если ограничиться первым, то в лучшем случае получится школьный учитель, если вторым - обязательно шарлатан). Следовательно, за возможность развития духовных сил человека, и в частности, за возможность удовлетворения индивидуальных научно-познавательных интересов нельзя «благодарить» только дифференциацию науки - она «существует» отдельно от интеграции только в контексте абстрактного (абстрагирующего) анализа. Следовательно, нет никаких оснований говорить об универсальности и «непобедимости» дифференциации, противопоставляя этим ее достоинствам локальный и временный характер «успехов» интеграции. Тем более, нет оснований отождествлять (даже символически, как это делает А.Л. Никифоров) дифференциацию с движением, то есть, с развитием науки, а интеграцию - с остановкой хотя бы и для накопления сил.

Нельзя согласиться с тем, что «единство человеческого познания», как утверждает А.Л. Никифоров, может быть обеспечено мифом, религией или философией, но не наукой, развитие которой, якобы, постоянно нарушает это единство. Речь, видимо, идет не о «нормальной» науке, а о тех ее «революционных» изменениях, которые Томас Кун интерпретировал как переход научной дисциплины из одной парадигмы в другую, концептуально «несоизмеримую» с предыдущей. За последние полвека некоторые положения историко-научной и философско-методологической концепции Куна были опровергнуты либо поставлены под сомнение. В их числе оказались и подхваченные антисциентистами тезисы о несравнимости научных парадигм, локальном характере прогресса в науке и фундаментальной не- кумулятивности научного познания. В настоящее время уже разработаны и интенсивно усовершенствуются логико-методологические средства для сравнительного анализа теорий, построенных на различных категориальных основах [10]. Речь в данном случае идет о теориях, имеющих пара- дигмальное значение для отдельной науки (например, для математики), поэтому «несоизмеримость» парадигм не просто поставлена под сомнение

- она опровергается конструктивно. Для того, чтобы опровергнуть универсальное (по логической структуре) утверждение о некумулятивном развитии науки, которое в ранних работах Т. Куна логически выводилось из несравнимости парадигм, достаточно обратиться к истории научного естествознания ХХ-го века. «Революция в естествознании, в частности, в физике,

- пишет лауреат Нобелевской премии А.М. Прохоров, - отнюдь не означает свержения господствовавших прежде теорий, не дает права третировать их в качестве досадных заблуждений. Она означает, как правило, лишь установление границ применимости той или иной теории в свете новых исследований» [11]. Простейший пример: специальная теория относительности ограничивает (в указанном выше смысле) классическую механику и является ее интегративным обобщением. Познавательная ценность классической теоретической механики в результате такого ограничения повышается, поскольку возрастает надежность результатов ее применения как метода в «нормальных» (по Куну) исследованиях. Переход от ТМ к СТО является «синтетическим» фактом развития науки: он может быть осмыслен как результат интегративного развития физики (хотя бы потому, что готовит почву для создания ОТО), и в то же время как следствие ее дифференциации - как во внутреннем «демаркационном» аспекте этого процесса, так и во внешнем, связанном с увеличением числа физических дисциплин. Таким образом, если не отождествлять интеграцию с редукцией и унификацией научного знания, развитие науки может быть представлено в метанаучном плане как синтез интеграционных и дифференциальных процессов. Данный синтез может приобретать различную форму в зависимости от конкретного соотношения между интеграцией и дифференциацией на различных этапах развития научного познания. Более того, сами эти этапы, то есть, структуру научного прогресса целесообразно определять и анализировать с точки зрения эпистемологической специфики указанного выше синтеза.

Целесообразно также сопоставить предлагаемый подход с хорошо разработанными метанаучными концепциями, в которых обоснована та или иная периодизация развития научного познания. Как известно, В.С. Степин, выделив три основных исторически обусловленных типа научной рациональности, предложил различать классическую, неклассическую и постнеклассическую науку. «Классическая наука, - пишет В.С. Степин, - полагает, что условием поучения истинных знаний об объекте является элиминация при теоретическом объяснении и описании всего, что относится к субъекту. неклассическая наука (ее образец - квантово- релятивистская физика) учитывает связь между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности, в которой обнаруживается и познается объект. Постнеклассический тип научной рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ее ценностно-целевыми структурами. При этом эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями» [12]. В данном случае можно ограничиться указанием лишь на одну из многих, значимых с метанаучной точки зрения, корреляций между типом рациональности и спецификой интегральнодифференциальных процессов в научном познании.

Интегративная тенденция, характерная для классической науки, выражается в построении обобщающих теорий. Типичный образец: построение Максвеллом классической теории электромагнетизма как интегративного обобщения законов Кулона, Био-Савара, Ампера и качественной закономерности для электромагнитной индукции, обнаруженной Фарадеем. Классическая дифференциация осуществляется по стандартной схеме «проблема - теория - научная дисциплина»: решение некоторой проблемы порождает новую теорию, теория открывает новое направление в науке. Так, решение технических проблем связи привело к формированию кибернетики, решение проблемы сохранения наследственных признаков - к генетике, из конкретных математических задач выросли теория графов, теория игр и т.д. Интегративный вектор классической дифференциации очевиден; дифференциальный аспект интеграции в классической науке проявляется в необходимости введения новых идеальных объектов в контекст обобщающей теории и, следовательно, в возрастании многообразия научного знания. В частности, Максвеллу, отмечает В.С. Степин, пришлось ввести «необычный» идеальный объект - силовую линию без источника «вытекания», что привело к формированию понятия «электромагнитное поле». С.Б. Крымский отмечает, что «рождение» нового знания в контексте обобщающей теории является, скорее всего, неаддитивным эффектом установления новых системных взаимосвязей между паттернами уже имеющейся достоверной научной информации.

В неклассической науке, начало которой принято связывать с созданием квантовой механики и теории относительности, интеграция приобретает гносеологический «вертикальный» вектор. Речь идет об «обобщении вглубь», о выходе науки на новый уровень исследования своих оснований. Неклассическая интеграция в математике приводит к возникновению метаматематики, к анализу стратегий «логицизма», «формализма» и других программ обоснования математического знания. Физика начинает метана- учное исследование своих теорий, предметом которого является связь между формально-дедуктивным потенциалом математических моделей и их физической интерпретацией. Следует отметить, что, например, метанауч- ный по своей сути «инвариантностный» или «симметрийный» подход в квантовой физике дал мощный импульс развития теории элементарных частиц. Дифференциация в неклассической науке является обратной стороной ее интеграции. Метанаучные исследования открывают новые способы обоснования и новые пути развития науки. Открывшиеся альтернативы немедленно дают импульс развитию новых научных дисциплин и направлений. Так возникают интуиционистская математика, альтернативные теории множеств и возрастающее многообразие неклассических логик; в физике использование методологического принципа Эйнштейна-Дирака раскрывает веер новых физических теорий.

Характерными чертами постнеклассического этапа в развитии научного познания является доминирование междисциплинарных исследований, программно-целевая разработка наукоёмких (так называемых «высоких») технологий, формирование («дифференцирование») меганаук, берущих на себя интегративные функции по отношению к ранее полученному фрагментарному знанию (примерами могут служить теория систем, теория управления, теория моделей общения и т.д.). Здесь следует обратить внимание на то, что в постнеклассической науке еще в большей степени, чем в неклассической, возрастает многообразие (т.е., происходит своего рода дифференциация) интегративных процессов, а дифференциация (не нарушающая критериев нового типа рациональности) приобретает все более явно выраженную интегративную направленность. Предметом исследования в постнеклассической науке становятся «большие системы», и сама она с необходимостью становится «большой системой» (в теоретикосистемном смысле этого термина). С точки зрения теории систем, функциональная дифференциация является частью процесса самоорганизации системы, ее перехода от аморфного «небытия» к состоянию высокоструктурированной целостности. Поэтому интеграция как движение к целостности направлена не противоположно дифференциации, не противоречит ей, а включает ее в себя как часть, как один из необходимых аспектов общего процесса развития системы. В современной социокультурной ситуации дифференциация является не главным направлением эволюции, а частью глобального интеграционного процесса. В обществе она проявляется как выделение новых функций, выполнение которых приводит к повышению его системной устойчивости и целостности, в науке дифференциация приводит к образованию новых интегративных дисциплин, обслуживающих эти функции.

«Возникновение нового типа рациональности, - пишет В.С. Степин, - не уничтожает исторически предшествующих ему типов, но ограничивает поле их действия» [13]. В этой связи следует отметить, что при переходе от классической науки через неклассическую к постнеклассической последовательно возрастают масштабы, в которых проявляют себя интеграционные и дифференциальные тенденции в развитии научного познания. В классической науке масштаб синтеза интеграции и дифференциации ограничивается уровнем научной теории, в неклассической науке он соответствует уровню развивающейся научной дисциплины, на постнеклассическом этапе синтез интегрально-дифференциальных процессов охватывает науку в целом. Современная наука неуклонно интегрируется во все сферы общественной жизни, она включена, отмечает В.С. Степин, в «процессы решения проблем глобального характера и выбора жизненных стратегий человечества» [14]. Постнеклассическая наука, по словам В.С. Степина, становится «одним из важнейших факторов кросскультурного взаимодействия Востока и Запада» [15].

Все процитированные выше высказывания В.С. Степина характеризуют только один аспект постнеклассического синтеза интеграционных и дифференциальных процессов - «внешнюю» интеграцию науки в систему формирующейся в настоящее время общечеловеческой, «планетарной», как говорил В.С. Степин, культуры. «Внутренняя» интеграция науки, помимо возрастания уровня системных взаимосвязей между различными областями знания, выражается в формировании единого этоса науки, в движении к единству аксиологических оснований научного познания. «Внутренняя» интеграция науки не ведет ни к унификации знания, ни к единообразию методов, но она неуклонно ведет к унификации требований ко всем, кто занимается научной деятельностью. Суть этих требований - высокая социальная ответственность и высокий профессионализм, позволяющий ученому безошибочно отличать новизну научной идеи от профанации и паранаучного мифа. Таким образом, одним из следствий «внутренней» интеграции науки является ее «внешняя» дифференциация от всего массива вненаучного знания, и в первую очередь, от паранаучной мифологии.

В последнем из процитированных высказываний В.С. Степина латентно содержится мысль о том, что в «кросскультурном» диалоге между Западом и Востоком постнеклассическая, то есть современная, наука «говорит» от имени Запада. Здесь следует сделать уточнение, учитывающее «внутреннюю» интеграцию научного познания. Современная наука - это антидогматическая, критически рефлексируемая, принципиально незавершенная, но имеющая интенцию к интеграции, кумулятивно развивающаяся система эксплицитного знания. В современных условиях слова «коллективный разум» и «логос науки» уже не воспринимаются как метафоры. Первое понятие отражает коллективную природу научного творчества и тот факт, что наука - уже не индивидуальное ремесло, а общественное производство знаний, включающее в себя развитую систему разделения труда и, как говорят сегодня, «замкнутый цикл расширенного воспроизводства интеллекта». Логос науки технически «материализуется» как всемирная инфраструктура научных коммуникаций и постоянно обновляющийся всемирный банк знаний. Поэтому наука не делится на западную и восточную, традиционную и нетрадиционную, ортодоксальную и неортодоксальную, как это часто бывает представлено в околонаучной публицистике. Неортодоксальная наука - бессмысленное, противоречивое словосочетание, как и расхожий сегодня термин «эзотерическая наука» - там, где есть эзотеричность, нет науки, и наоборот. Критерий эпистемологической открытости знания указывает на то, что наука по своему определению и предназначению есть «знание для всех». Научно-гуманитарные концепции в различных культурных регионах могут отличаться по выбору приоритетных проблем и некоторым присутствующим в них следам национальных традиций, но научность как таковая, хотя бы в гуманитарной сфере, не может быть ни западной, ни восточной, ни какой-либо иной.

Использованная литература

1. Депенчук Н.П., Крымский С.Б. Интегративная тенденция в развитии знания // Единство научного знания. - М.: Наука, 1988. - С. 132.

2. Там же, с. 133.

3. Там же, с. 145.

4. Там же, с. 132.

5. Никифоров А.Л. Основы дифференциации наук // Единство научного знания. - М.: Наука, 1988. - С. 118.

6. Чепиков М.Г. Интеграция науки: философский очерк. - М., 1981. - С. 271.

7. Абрамова Н.Т. Монистическая тенденция развития знания // Вопросы философии. - 1982. - № 9. - С. 86.

8. Депенчук Н.П., Крымский С.Б. Интегративная тенденция в развитии знания // Единство научного знания. - М.: Наука, 1988. - С. 145.

9. Никифоров А.Л. Основы дифференциации наук // Единство научного познания. - М., 1988. - С. 131.

10. Смирнов В.А. Логические методы анализа научного знания. - М.: Наука, 1987; Анисов А.М. Концепция научной философии В.А.Смирнова // Философия науки. - 1985. - Вып. 2. - C. 5-28.

11. Наука и технология в ХХ веке. - М., 1972. - С. 207.

12. Степин В.С. Теоретическое знание. Структура и историческая эволюция. - М.: «Прогресс-Традиция», 2000. - С. 712.

13. Там же, с. 713.

14. Там же, с. 713.

15. Там же, с. 714.