Е. В. Юферева
г. Запорожье

Розглядаються особливості внутрішньої організації структурно- змістовних частин поетичних подорожей російської та української літератур XIX століття у контексті їх співвідношення з певними жанровими і наджанровими традиціями.

Взаимосвязь фактологичности и обобщения наблюдаемых явлений действительности, представляющих различные уровни соотнесения художественного произведения и внелитературности, отражена жанровостилистической структурой поэтических путешествий. С одной стороны, мы фиксируем ориентацию на естественные способы высказывания, с другой, на «готовые» жанровые образцы, позволяющие придать смысловому отвлечению форму, подчеркивающую его надежность и авторитетность, вопреки литературному, вымышленному, близостью к философским или публицистическим формулам. Сходство этих тенденций заключается в стремлении утвердить достоверность, сохранить эмпирические признаки явления. Однако их истоки - в превращении события в ценностный центр, его особое выделение из потока реальности и раскрытие. Ощущение «жизненности» факта, его уникальности возникает не из упорядоченного перечисления подобных единиц реальности, а из их выбора и включенности в индивидуальную систему миропонимания. Граница, черта между искусством и неискусством в поэтическом путешествии находится на поверхности и сопровождается формальной усложненностью жанровой структуры.

Специфическим признаком путешествий считается его «собирательность» [6; 12], то есть способность включения «в себя, на правах целого, элементов различных жанровых образований, не делая разграничений между видами, традиционно разделяемыми на «высокие» и «низкие», на «научные» и «художественные», ... что не означает, однако, ее (этой литературной формы - Е. Ю.) подчинения чужой жанровой логике, как художественной (не роман, не повесть и т. п.), так и научной (не трактат, не статья)» [6, с.140]. Определение «собирательный», на наш взгляд, не очень удачное, поскольку актуализирует значение суммы значений, и не их синтеза, что противоречит принципам образования этого жанра. Далее, не проясненной остается мысль о «промежуточности» жанровой идеи, ничем не уравновешенной. Так на основе чего осуществляется синтез или, по терминологии исследователя, собирание формы?

Например, «Крымские очерки» А. К. Толстого [18] представляют собой довольно пестрый цикл с точки зрения жанрово-строфического образования: от регулярных катренов миниатюры «Клонит к лени полдень жгучий», астрофических пейзажных зарисовок «Над неприступной крутизною», «Смотри, все ближе с двух сторон», до нетождественных строф очерка «Всесильной волею аллаха». Не менее разнообразным оказывается и пафос произведений: интимное «Туман встает на дне стремнин», ироническое «Вы все любуетесь на скалы», трагическое «Тяжел наш путь, твой бедный мул». Целостность разветвленной структуры жанрового репертуара цикла, обусловленного логикой развития переживания событий путешествия, поддерживается внутренней динамикой отношений субъекта и лирической героини как эмоционального центра произведения.

Жанрово-строфическое оформление поэтического путешествия «Кримські спогади» [20] украинской поэтессы Л. Украинки выглядит более однородным. Единство ностальгической тональности цикла с элегическим оттенком, развитие лирической мысли вокруг аллегорических образов «човна», «бурі», объективирующих в первую очередь мировоззренческие установки лирического субъекта, ослабляет повествовательность этого произведения. В атмосфере уединенности, напряженного «прислушивания» к природе, диалога со временем, воссозданном в цикле, запечатлено личностное переживание мира, присущее только лирике. Композиция «Кримських спогадів», углубляющая яркие образы, возвращающаяся к переживаниям лирического субъекта, убеждает в подчиненности мира эмпирического психологическому состоянию. Вместе с тем она предлагает своеобразную схему раскрытия пространственного передвижения, отраженную в динамике лирического чувства, - неотъемлемого признака поэтических путешествий.

Поэтические путешествия не случайно обнаруживают себя к концу ХІХ века в форме циклов или больших поэтических произведений. Традиционно этот вид произведений называется большая лирическая форма [1]. Но, учитывая своеобразие родового синтеза синтетических жанров, мы этот термин трансформируем в «большая поэтическая форма». Эти художественные формы уже зарекомендовали себя способными к расширению внутреннего смыслового пространства поэтического произведения и в украинской, и в русской литературах. Увеличение объема стихотворения, способа организации частей художественного целого, например, в жанрах вертограда, леса в эпоху барокко связано с изменением отношений в антиномии эстетическое / обыденное. Циклизация и большая лирическая форма - органичное воплощение путешествий, поскольку позволяет объединить автономные наблюдения в форме заметок или записей, образовать открытую систему их развертывания. Кроме того, особенность цикла как наджанрового единства, избегающего «готовых» жанровых признаков [7, с.481], позволяет путешествию опираться на различные жанровые начала.

Характер циклов, зародившихся в «жанровых традициях историографии, семейной хроники, мемуаров, дневниковой прозы» [7, с.478], переносится и в поэтическое путешествие. Его влияние сказывается в способах внутренней соотнесенности частей: границы стихотворений внутри цикла отчетливы и менее взаимопроницаемы, подчинены импульсам развития темы, мотивированной внешними «жизненными» обстоятельствами. Именно поэтому путешествия относятся исследователями к циклам с «естественным» или «объективным» ходом событий [7, с.506]. Этот тип обладает особыми признаками, в частности: освобождение от поиска особых мотивировок для сопряжения отдельных произведений в художественное целое, что позволяло сосредоточиться на внутренних переживаниях [7, с.506].

Нужно уточнить, что циклы поэтических путешествий с точки зрения границ целостности можно классифицировать на те, что ориентируются на определенную жанровую традицию и те, что свободны от доминирования общей жанровой идеи. Первая группа отличается четкостью «внешних границ», «нарративной последовательностью» изображения, замкнутостью композиционной структуры. В «Сельских впечатлениях и картинках» А.Жемчужникова [8], ощутимы традиции лиро-эпической поэмы.

В «Крымском альбоме» А. Голенищева-Кутузова [17], «Дорожных песнях» Иванова-Классика [9] фиксируется усиление автономности частей, разнородность жанрово-стилистического воплощения, асимметричность композиционного построения, многоплановость тематического развития, открытость структуры. Например, произведение К. Случевского «Мурманские отголоски» [16] представляет собой цикл, в котором отдельные стихотворения объединены фабульно, наблюдается общность эмоционального плана, раскрывающая наряду с пейзажными зарисовками и изображениями «немощности труда» [17, с.634] центральную проблему произведения - предназначенья человека, его бытия в «границах творенья» [17, с.635]. А вот его же «В пути» относится к явлению циклизации, которая формирует широкий пространственно-временной контекст, ослабленную внешнюю взаимосвязь между включенными текстами. Однако смысловое единство здесь все же существует. Оно основывается на географической конкретности и способе ее художественного освоения - характерного для поэтического мышления К. Случевского, преломления физического многообразия через общую закономерность мироздания.

В этой связи необходимо выяснить соотношения циклических образований и большой поэтической формы, также широко представленной в данный период. Близость этих форм очевидна и неоднократно отмечалась исследователями: объем, превышающий средний размер лирического стихотворения; захват эпического материала; фрагментарность, размытость композиционной рамки [1, с.492]. О. В. Мирошникова относит и большую лирическую форму, и крупные фрагментаризированные стихотворения с нумерацией строф, и «отрывки из.» к той тенденции циклизации, что «находила свою реализацию в создании переходных и синкретических форм» [13, с.12]. «Отрывок», по мнению исследователя, является предформой цикла или его промежуточным вариантом, потому что и его природа предполагает возможность монтажного соединения с другими однородными компонентами для создания художественной целостности [13, с.16]. Например, стихотворения П. Вяземского «Станция» и Я. Полонского «Прогулка по Тифлису» - произведения большой поэтической формы. Их общими свойствами являются: фрагментарность (оба стихотворения характеризуются как отрывки), что выражается в структурной открытости; единстве пространственно-временного развертывания; совмещении литературного плана и нелитературного. Жизнеподобие в этих поэтических путешествиях воплощается соответствующими речевыми формами: передачей последовательности событий в отвлечении от способа его художественной обработки (указательные «вот», «а вон», глаголы настоящего времени (смотрю, иду, вижу); следование принципу понорамно-избирательного изображения пространства [19, с.9], с помощью стилистической фигуры градации («Представьте, что в глазах мешаются ослы, / Ковры, солдаты, буйволы, грузины, / Муши, балконы, осетины, / Татары - наконец я слышу крик муллы под минаретом / Свожу знакомство с новым светом» [15, с.52]); ориентацией на устный план повествования (незаконченность синтаксических конструкций, эллипсы, риторические вопросы и восклицания).

Исходный событийный материал преломляется у поэтов жанровой формой письма или отрывка, предполагающей иные установки. В обоих произведениях обозначена своеобразная литературная рамка. У Я. Полонского она расположена практически в начале произведения, ее опережает небольшой экскурс в подробности быта повествователя («Я поскорей примусь за описанье. - / С чего начать?!. Представьте, я брожу / По улицам - а где и сам не знаю» [15, с.49]). У П. Вяземского эта граница расположена в конце произведения: «Итак, пока нет лошадей / Пером досужным погуляю» [3, с. 143].

Композиционно растянутое вступление как бы подготавливающее читателя к основному действию, оказывается в эпицентре смыслового движения всего произведения. Этот прием поэт применил и в другом поэтическом путешествии - «Коляска». Стихотворение П. Вяземского отличает обращение к «готовым» нелитературным жанрам, например, сентенции, присущей поэтике его творческой системы и обусловленной во многом влиянием рационалистической системы мышления: «Движенья жизни - смерть и брак; / Движенья жизни - курс, банкруты, / Дела веков, дела минуты» [3, с. 140]. Формы письма в произведениях поэтов выступают пограничным сегментом, трансформирующим внеэстетическую реальность в художественную. Однако четкость границы между ними, выраженной стилистически и композиционно, должна подчеркнуть, а не стереть тот факт, что «одна реальность принадлежит вещественной, а другие - художественной реальности» [11, с.67].

Ю. М. Лотман писал, что «риторическое соединение «вещей» и «знаков вещей» в едином текстовом целом порождает двойной эффект, подчеркивая одновременно и условность условного и его безусловную подлинность» [11, с.70]. Это наблюдение особым образом освещает жанровую специфику поэтических путешествий. В большинстве из тех произведений, что актуализируют отрывочность, фрагментарность изложения, сополагается литературный характер текста и сфера реальности в их «погранично- разделяюще-объединяющем» [4, с.12] соотношении. Такие столкновения мы встречаем в путешествиях П. Вяземского («Станция», «Коляска») [3], Н. Некрасова («Отрывки из путевых записок графа Гаранского») [14], Я. П. Полонского («Прогулка по Тифлису») [15], Л. Украинки («Із подорожньої книжки») [20], П. Грабовского («Из путевых заметок») [5]. Значит, существует определенная взаимосвязь между совмещением семиотических сфер и формой фрагментарности.

Развитие антиномии эстетическое - нехудожественное в период романтизма приводит к поиску форм, «не ущемляющих жизнь» [2, с.39]. Их реализация переносится в плоскость кратких, открытых фрагментов. Бытовой, событийный план вновь изменяет свое значение с зарождением реалистических тенденций. Тем не менее, «почетность» малых жанров, зародившаяся в романтическом философском принципе «бессистемной системы», надолго утверждает актуальность форм записных книжек, заметок на полях, отрывков из книг и т. д. Но ведь и сами эти формы - промежуточны: они сохраняют свое родство с речевыми, внехудожественными жанрами, которое в поэтических путешествиях проявлено интенсивно. Вместе с тем они переводят фактическую данность в структурированный, эстетически организованный вид.

Поэтические путешествия в таком воплощении - наиболее распространенный тип в украинской и русской лирике середины и конца ХІХ века. Форма набросков, записей, вошедших в цикл или большую поэтическую форму путешествия наряду с иными компонентами, - основной узел, через который проходит напряжение между литературной условностью и нелитературными признаками, обеспечивая динамику единичного и общего. Эта гносеологическая функция, оформляющая специфику отношения жанр - мир, осуществляется через соотнесение различных временных планов осмысления действительности, различного уровня их восприятия и художественного воплощения.

Колебание между функциональными элементами внелитературной ситуации и эстетической реальности вызывает специфическое стилистическое оснащение, препятствуя преобразованию элементов естественного языка, налаживая сочетание устной, восходящей к описательности, разворачивания предметного многообразия, и письменной речи, настроенной на внутренние импульсы, эмоциональные оценки наблюдаемого. Адресат, введенный формой письма, характер обращений к нему формируются рядом приемов, разрешающих свободный переход из одного плана в другой. В «Уривках з листа» Л. Украинки четко прослеживается эта выработанная схема. Событийной цепи предшествует конкретное обращение как обоснование для изложения: «Я тільки що знов прочитала / Ваш дужий, неначе у крицю закований, / Міцно озброєний вірш. / Як же за нього я маю віддячити вам? / Байку хіба розкажу, а «мораль» ви самі вже виводьте» [20, с.121]. Далее «планомерно» повествуется о пути как о свершенном событии. Описания взвешены, стилистически выверены, структурно завершены: «Їхали ми на узгір’я Ай-Петрі; / Вже проминули сади-виногради рясні, кучеряві, / Що покривають підніжжя гори, наче килим розкішний» [20, с.121].

Линейная последовательность преобразуется смещением из объективной сферы в эмоциональную, из дистанцированного представления переливается в одновременность, непосредственность видения и переживания, а следом, к аллегорическому завершению: «Душно . води ні краплини ... се наче дорога в Нірвану, / Країну всесильної смерті ... / Аж ось на шпилі, / На гострому, сірому камені блиснуло щось, наче пломінь: / Квітка велика, хороша, свіжі пелюстки розкрила, / І краплі роси самоцвітом блищали на дні. / Камінь пробила вона, той камінь, що все переміг, / Що задавив і могутні дуби, /1 терни непокірні» [20, с.122].

Тот же механизм наблюдается и в уже неоднократно упоминаемом произведении Я. Полонского «Прогулка по Тифлису» (Письмо к Льву Сергеевичу Пушкину). Также обозначено его начало, также чередуется перспектива наблюдения: «Вот на полу какой-то кладовой / (Вы здешние дома, конечно, не забыли)» [15, с.51]. У Я. Полонского еще ярче обозначено совмещение устного слова и «записывающей» установки, условность которой контрастирует с процессом рассказывания, экскурсии по местности и обычаям города. Повествователь открыто обращается к адресату: «Тифлис для живописца есть находка. / Взгляните, например: изорванный чекмень, / Башлык, нагая грудь, беспечная походка.» [15, с.52], «Представьте, наконец, - я в улицу вхожу / Кривую, тесную.» [15, с.50], «И согласитесь, что нарисовать / Тифлис не моему перу» [15, с.53]. Эти повторения грамматических конструкций составляют фактор упорядоченности, периодичности возвращения от непосредственности восприятия к его преломлению, опосредованию.

Логика функционирования жанровых элементов писем, записок - обозначение внутреннего предела вхождения реальности и ее перераспределение от человека и его переживаний вовне, к другому. Этим, на наш взгляд, доказывается причастность этой формы нехудожественной сфере, через которую просвечиваются жанровые особенности путешествия как исконно неэстетической структуры. Естественность, открытость фрагментарности предполагает определенную небрежность, сбивчивость в изложении и, тем более, рефлексии. Ее стилистическими выразителями являются резкие обрывы речи или даже холостая финальная строка. Фрагментарность выступает как осознанный литературный прием, о чем говорят своеобразные комментарии повествователя: «Сбиваюсь от горячей встречи / Нежданных мыслей» [3, с.138]. Нарочитость повторений в поэтических путешествиях, напоминающих репортажность сообщения, также связана с фрагментарностью. Отсюда постоянные служебные слова «вот», «тут», встречающиеся в украинских и русских путешествиях этого периода.

Фрагментарность в путешествиях нередко проявляет себя и как эпизодичность. Например, стихотворению украинского поэта П. Карманского «Земляк у Венеції» [10] присуща открытая, потенциальная структура, то есть возможность его смыслового развертывания в различных направлениях. Создается впечатление, что мы имеем дело с частью какого-то подразумеваемого путешествия. Своеобразие границ содержательности этого произведения указывает на неограниченность эпизода законченной фабулой, но, в то же время, его большую, по сравнению с фрагментом, конкретику и привязанность к явлениям внешнего мира, что сближает его с эпическими произведениями.

Многие путешествия в русской и украинской поэзии исследуемого периода представлены как отрывки из журналов поездок или писем, записок. Элемент «из», часто встречающийся в названиях, подчеркивает значение «выдержки» ситуации из общего событийного потока, нарушает линейность воссоздания его протекания. Но, в то же время, актуализирует синтез «проживания» отрезка пути как действия и состояния с особым литературным преломлением «внезапных» мыслей и впечатлений через форму незавершенную, написанную «между прочим». Эта особость заключается в активном задействовании внелитературных, обыденных форм, привязанных к внешнему контексту жизни автора.

Пограничность фрагментарности, проявление ее различных форм и функций остро ощущается и в такой жанровой форме путешествий как хроника, в которой на первый план выдвигаются предзаданность структурирования материала, ослабление субъективации изображения, усиленное условностью позиции повествователя. Фактологичность, номинативность жанра хроники, декларируемого в ряде произведений, например, украинских поэтов И. Франко «Мандрівнича хронічка» [21] и П. Грабовского «Из путевых заметок» [5], изменяет модус субъективности в сочетании с трансформациями содержательности текста, его стилистических характеристик.

Таким образом, поэтическое путешествие - синтетический жанр в форме большого поэтического произведения или цикла, внелитературная позиция в содержании которых формируется соотношением инвариантных событийных схем путешествия как автобиографического события, отвечающих нелитературной функции «достоверности», и моделирования сущностных проявлений и связей действительности и субъекта. Определяющим механизмом жанрового задания является организация уровней и способов синтеза внелитературного материала и художественных принципов поэтического произведения, выработка промежуточных средств его реализации.

Ключевой способ внедрения внелитературных признаков в поэтических путешествиях - «естественность» формы, вступающей в различные отношения с поэтическими закономерностями построения высказывания: фрагментарность (имитация импровизации, формальные элементы записок, писем, отрывков), усиление значения затекстовых элементов, своеобразие композиционных приемов (мотивация сюжетного развития и способов внутренней соотнесенности смысловых частей естественным ходом событий, литературная рамка, обнажение условности).

«Естественные» формы, взаимодействуя с семантическим комплексом поэтических образов и мотивов, являются формальным инструментом регулирования уровня дистанцированности субъекта от непосредственного «жизненного» события в художественном целом. Вместе с тем, набор «естественных» форм, благодаря своей двусторонности, очерчивает границу проникновения явлений внешнего мира, предметности, создает возможность их индивидуального преломления и обобщения, совмещения внешней и внутренней перспектив смыслового развития поэтического путешествия.

Бібліографічні посилання

1. Альми И. Л. О поэзии и прозе. - СПб., 2002.

2. Вайнштейн О. Язык романтической мысли. О философском стиле Новалиса и Фр. Шлегеля. - М., 1994.

3. Вяземский П. А. Сочинения: В 2 т. Т. 1. - М., 1982.

4. Гиршман М. М. Литературное произведение: теория художественной целостности. - М., 2002.

5. Грабовський П. Твори: У 2 т. Т. 1. - К., 1964.

6. Гучинский В. М. Открытие мира, или Путешествия и странники. - М., 1987.

7. Дарвин М. Н. Художественная циклизация лирики // Теория литературы. Т. 3. Роды и жанры (основные проблемы в историческом освещении). - М., 2003.

8. Жемчужников А. М. Стихотворения: В 2 т. Т. 1. - СПб., 1892.

9. Иванов-Классик. Письма с дороги, заметки на лету, картинки из путевых воспоминаний и дорожные песни. - СПб., 1889.

10. Карманський П. Al fresco. Віршована поезія. - Львів; К., 1895.

11. Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. - СПб., 2001.

12. Маслова Н. М. Путевые заметки как публицистическая форма. - М., 1977.

13.Мирошникова О. В. Лирическая книга: Архитектоника и поэтика (на материале поэзии последней трети XIX в.): Учеб. пособ. - Омск, 2002.

14. Некрасов Н. А. Полное Собрание Сочинений и Писем: В 15 т. Т. 1. - Л., 1981.

15. Полонский Я. П. Лирика. Проза. - М., 1984.

16. Случевский К. К. Сочинения в стихах. - М.; СПб., 2001.

17. Голенищев-Кутузов А., граф. Сочинения: В 2 т. Т. 1. - СПб., 1904.

18. Толстой А. К. Полное Собрание Стихотворений: В 2 т. Т. 2. - Л., 1984.